История сто восьмидесятая

Дивную эпоху первомайских демонстраций я застала в детстве. Махровой пышности банты, белые гольфы (мы жили в ту пору в Чехии, где гораздо теплее, чем в России, и уже в апреле цвела сирень), а еще непременный атрибут для махания у трибун – цветок на палке, вращающийся от ветра, как вертушка.

Было интересно собираться группой советских граждан в специально оговоренном месте, долго чего-то ждать, затем шагать в сторону ратуши, непонятно почему опять стоять, потом вдруг бежать и опять зависать надолго перед главной площадью города Либерец. И, наконец, под звуки марша и торжественные слова диктора с почти левитанскими интонациями выходить к ратуше, усиленно махать цветком, улыбаться и чувствовать холодок острого счастья под ложечкой.

История сто семьдесят девятая

В России сегодня Вербное, в Вене – просто воскресенье. С утра пораньше отправляюсь побродить по городу, радуясь тому, что в это время центр еще полупустой, уже солнечный и такой непохожий на себя. У Штефансплятц гигантские косые тени от собора, особо ранние и редкие туристические птахи, спящие витрины и дружелюбно распахнутые двери кофеен.

Как-то по-особому звонят колокола – не иначе, как догадываются о далеком православном празднике. Решив обойти собор, натыкаюсь на стайку детишек: девочки в белоснежных платьицах, с венками на головах и мальчики в строгих костюмах.

История сто семьдесят восьмая

После короткого учебного дня отправляюсь в соседнюю Венгрию – по своим зубным делам. Поезд летит такими зелеными полями и снежно-цветущими яблонями, что жизнь кажется сказкой. Параллельно составу, но только в другую сторону, над травкой несется трепетная лань, за ней – парочка еще более трепетных.

На днях моя приятельница рассуждала: период цветения заждавшейся тепла природы так недолог. И с чисто австрийской рассудительностью добавила: «Мы ДОЛЖНЫ успеть этим насладиться». И хотя слово «должны» кажется мне здесь мало приемлемым, вид из окна поезда убеждает: успеть все же лучше.

История сто семьдесят седьмая

Все мы родом из детства. Проучившись в школе очень высокого уровня (Прага, огромное здание про посольстве тогдашнего СССР, лучшие учителя со всех концов нашей необъятной) я, очутившись затем на родине, первый год вообще в школе практически не училась.

То есть на занятия ходила, а делать ничего не делала. Зачем? Я все равно знала больше того, что объясняли учителя. Весь год я сбегала с уроков в публичную библиотеку. Рылась в каталогах, а потом сидела в читальном зале. Результатом моей начитанности стало то, что гуманитарные науки мне вообще не надо было «проходить». Я знала историю, литературу и географию. А грамотность в русском была у меня книжной, то бишь тогда самой надежной.

История сто семьдесят шестая

Помните, у Раневской? «Как долго я живу – я еще помню порядочных людей!» Похоже, исчисление моего пребывания в Вене тоже начинает украшаться воспоминаниями о том милом, что было и ушло.

В один из дождливых дней (не все же моей подруге Женьке было умиляться безоблачностью нашей погоды) я предлагаю ей отведать нечто особенное. Согласно теории путешественников со стажем в непомпезных аутентичных заведениях кормят вкуснее всего. Речь в данном случае идет о небольшом восточном киоске в центре австрийской столицы, где среди прочих турецких блюд подают роскошный пирог со шпинатом.

История сто семьдесят пятая

Истина не тускнеет от повторения: привечая в Вене своих подруг, я охотно отправляюсь с ними в музеи, в которых сама была множество раз. Во-первых, мне приятно делиться радостью и дарить ее – ведь музей принадлежит всем своим посетителям в абсолютно бескорыстном, редком смысле. Во-вторых, не было еще случая, чтобы повторный визит не подарил какое-то открытие мне самой. В случае с Женькой тоже так происходит.

Мы отправляемся в самый нижний этаж «Альбертины», изобилующий набросками и рисунками Рембрандта, Рубенса, Босха. Возможно, это не так впечатляет, как яркие холсты, но наблюдать, как прихотливо вела карандаш мастера его рука, мне всегда любопытно. В зале, где выставлен Босх, ждет удивление.

История сто семьдесят четвертая

Что я знаю о Дине Рубиной? Кроме того, что очень люблю ее книги, разумеется. Довольно много, потому что моя лучшая подруга Наташка когда-то брала у нее интервью, вследствие чего они подружились. То есть периодически до меня из первых уст доносятся отголоски о приездах писательницы в Москву, о новых книгах, планах, просто событийных новостях из жизни этой удивительной женщины.

Когда-то, очутившись с гепатитом на койке в ЦКБ, я за три недели перечитала всю Рубину залпом. Потом, путешествуя и подолгу живя в тропиках, старательно скачивала в инете все ее новые книги и была просто потрясена «Белой голубкой Кордовы». Потом Наташка просветила меня насчет выхода в свет «Окон», но их в дебрях всемирной паутины отыскать не удалось.