История девяносто восьмая
До границ соседних государств от Вены рукой подать. Словакия, Венгрия, Чехия – все они когда-то входили в состав Австро-Венгерской монархии, а теперь лежат вокруг в шаговой доступности.
В венгерский городок Шопрон можно, например, домчаться за час с небольшим. Туда у многих и даже очень многих местных жителей принято ездить к зубным врачам, потому как цены на все, что связано с пломбами, коронками и имплантами, в Вене нереально зашкаливают.
Пасмурным зимним днем мы мчим на машине в сторону венгерской границы. В какую-то минуту меня даже оставляет ощущение реальности: хмурое небо, вырывающаяся из-под колес и тут же оседающая на лобовом стекле мелкая морось, плавно заворачивающая многополосная дорога и в довершение всего характерные, невысокие, бетонные заграждения слева – ни дать, ни взять московский МКАД в осеннюю пору.
Шопрон – городок старинный. Его центр – это цветные домики с виньетками, балкончиками, деревянными ставнями. Отправившись прогуливаться по булыжной мостовой узкой улицы, обнаруживаю необычное: низкие каменные завитки у ворот. Как будто волна замерла. Включаю соображалку и понимаю, что эти штуковины предназначены не иначе как для привязывания лошадей. Конечно, гусарских!
В соседнем доме вижу витрину – старинные ментики, мундиры и еще какая-то униформа с опушкой. Все это сидит как влитое на манекенах, причем сукно явно поношенное и старинное. Еще обнаруживаю памятную мраморную доску с именем Ференца Листа (играл или жил тут? Надпись по-венгерски для меня все равно, что по-китайски).
Напротив центральной почты – памятник какому-то гусару на высоченном постаменте. Все непременные благородные атрибуты, включая саблю и усы, закрученные до бровей, выглядят чрезвычайно живописно.
Что еще? Абсолютно непонятная уху венгерская речь, крошечные кофейни с пухлыми рогаликами, выставленные на улицах прилавки с ярким сушеным перцем, очищенными грецкими орехами россыпью и вином не только в бутылках, но и в кувшинчиках. Венгрия оказывается именно такой, какой ее можно представить по книжкам и фильмам. Ну и, конечно, завитки и подковы колбасы, аппетитно вывешенные в мясных лавках.
В одной из таких мы покупаем два вида, не салями, нет – это называется ланголд. Обе огненно-красного цвета, и одна, как выясняется, жгучая, как пчелиное жало в язык. Я убедилась в этом сразу, как только с любопытством откусила от свежеотрезанного кружка, усевшись вечером дома. Чуть слезы не выступили. Как же такое вообще едят в совсем не азиатском царстве-государстве? Не иначе, как запивая сладким токайским.
