История двести восемьдесят четвертая

Смею думать, воспитана я не самым скверным образом. И соус на скатерть не помню, когда в сознательном возрасте последний раз проливала, и, ежели из окружения вдруг кто этот самый соус мимо приборов или сосудов выплеснет, сделаю вид, что ничего не произошло.

А как вам такой вариант? Проясняя ситуацию со своим некогда в отечестве престижным образованием – самое привычное занятие в эмигрантских кругах, ведь магистры, бакалавры и прочие стали появляться в России не так давно, и, спрашивается, к чему, например, Московский Университет может быть в Австрии приравнен? – отправляюсь я в официальное учреждение. Подхожу к нужной двери, стучу, слышу приглашение войти.

История двести восемьдесят третья

Обожаю экспромты жизни. В библиотеке, где я беру напрокат фильм, мне объясняют, что диск заблокирован, чтобы дома я могла его посмотреть, нужно разблокировать его на выходе, в какой-то комнате.

Комнату нахожу легко, там стоит аппарат: две небольшие пластины. Судя по разъяснениям и схемам, надо протянуть коробку с диском между этими штуковинами. Выполняю. Ни звука, ни знака, ничего не происходит.

История двести восемьдесят вторая

Каникулярная неделя промелькнула стремительно, новый 2014 вот уже неделю как правит бал, а я только вернулась в Вену. Она по-прежнему абсолютно бесснежна, и после настоящей зимней сказки это кажется недоразумением.

Мы ездили с мужем кататься на лыжах, но не общепринятым австрийским горнолыжным, а равнинным способом. Любителей промчаться по раскатанным трассам здесь тоже немало, к их услугам имеется в Штирии небольшое плато в горах, покрытое в зимнюю пору снегом практически всегда.

История двести восемьдесят первая

Гроздья акации, цветы эмиграции. Из всех известных мне на сегодняшний день в Вене личностей самая, пожалуй, необычная и яркая – парикмахер Галина. Родом из Москвы, очаровательная, обаятельная, всегда в приятных хлопотах и открывающая в себе все новые и новые таланты. Ее венская квартира – как будто перенесенная сюда старомосковская: с круглым столом, старинным темным комодом и даже абажуром под потолком.

Галина – мастер своего дела. Один раз вверившись ей, я поняла – вот он, настоящий талант. Она сама предложила мне свое видение и вариант стрижки, предельно ясно объяснив, какие именно особенности лица делают этот вариант для меня лучшим. Я выдохнула и закрыла глаза. А когда открыла их, то не ощутила мучительного желания немедленно расчесаться и вернуть как было.

История двести восьмидесятая

Хочется поговорить о любви. Было время, когда я активно познавала мир, колесила и меняла города вперемежку со странами и адресами, и вовсю занималась духовными практиками. Все, что было постигаемо, к чему сводились любые откровения и истины, и то, что твердили Учителя, было: есть только одно в жизни, к чему действительно стоит стремиться – unconditional love. То есть безусловная любовь.

И вот я оглядываюсь отчего-то назад декабрьским вечером, когда за окном накрапывает теплый и такой неуместный в эту пору в Вене дождь. И вспоминаю букеты, сюрпризы, украшения и подношения среди всяких прочих подвигов мужеска пола. Проделанное искренне, в порыве, на излете – и все мной когда-то более или менее было оценено. Что-то в силу своей материальной ценности (кому из нас, красивых, это неприятно?), что-то как умопомрачительная яркая фантазия.

История двести семьдесят девятая

Послерождественское утро, невероятно теплое, некоторые даже прохаживаются в плащах – и это, заметьте, 25 декабря. Вена до конца еще не проснулась, точно в городе пробудились лишь колокола, они звонят в каждом храме, которых в центре города множество. Иду мимо мальтийской церкви, мимо собора Святого Стефана, держу путь к греко-православному храму, в который давно хотела заглянуть именно на праздник.

Густой запах ладана, потрескивают восковые свечи, воткнутые в белый песок, голоса певчих заполняют пространство и вытесняют любые никчемные мысли. Покупаю самую толстую свечу, вдыхаю ее запах по всегдашней своей привычке. Народу не очень много: выразительные греческие профили вперемешку со светлыми глазами, очень красивые гречанки, почтенные старики западной внешности, несколько бритых, но чубатых парней (Запорожье? Дон?)

 История двести семьдесят восьмая

Рождество по-немецки Weinachten. У площади Собора Святого Стефана в свете мерцающих огней стоит афроамериканец и голосит: «Люди! Я скажу вам правду – никакого Weinachten на самом деле нет! Есть только Christmas!» Прохожие смеются – в суете покупки подарков слышать подобные откровения в самом деле приятно. Снега вот только нет. Он регулярно появляется в прогнозах. Но пока только там.

А еще я добралась до выставки художника Луциана Фройда, и даже осмотрела ее с экскурсией с интригующим названием «Рафаэль или Фройд?».