История сороковая
У каждого человека есть какая-нибудь личная неприязнь к определенному виду деятельности. Кто-то не любит белье гладить, кто-то – письма писать, а кому-то две тарелки помыть – как наждачной бумагой по спине. Что до меня, то раз в жизни я была почти невменяема от отвращения к тому, что делаю.
В незапамятные времена попросили меня поучаствовать в высаживании картофеля на грядках. Занятие отнюдь не творческое, утомительное и в моем случае предваренное еще и незабвенным опытом впахивания «на картошке» в Бородино, куда исправно вывозили второкурсников МГУ. Как сейчас помню: холод собачий, сырые постели в корпусах, налипавшая тоннами на сапоги мать-сыра-земля и бесконечные поля между Шевардинским редутом и батареей Раевского.
Словом, попросили меня повысаживать картофель. Из ведерка надо было бросать его в выкопанные лунки. И эти лунки землей присыпать. Кажется, так. Первые четверть часа я делала это, наступив на горло всем своим песням. Потом – сцепив зубы. Потом – изнывая от долготы времени. Когда дело дошло до уже какого-то внутреннего бешенства (о, неконтролируемые эмоции молодости!), я швырнула ведро и прокричала, что готова никогда, никогда в жизни не есть картошку вообще. С тем, чтобы только не сажать ее тоже.
И что вы думаете? Я ведь сдержала слово. Лет десять даже не смотрела в сторону екатерининских клубней в любом их кулинарном виде. А еще, как мне потом поведали, в радиусе трех метров от данной мной тогда на грядках клятвы в том сезоне не выросло вообще ни одного кустика.
Как обычно, все в жизни происходит к лучшему? К примеру, как выяснилось позже, два продукта точно сказываются на фигуре не сказочным образом. Хлеб и картофель. Не сомневайтесь, если исключить их на какое-то время из рациона вообще, то можно и о диете не задумываться. От стройности не увернетесь. Полагаю, мои исключительно личные взаимоотношения с картошкой в итоге пошли мне на пользу. Ну а хлеб я предпочитаю бездрожжевой. В экзотических странах я выбираю тонкие пресные лепешки, в отечестве – армянский лаваш или тяжелый и темный хлеб, типа батона, с орехами и черносливом. Что до Европы, то найти в ней и съедобный, и даже мягкий хлеб без дрожжей – не вопрос.
Иное дело – традиционные венские завтраки, в которых свежайший рогалик или теплый семмельн (круглая булочка с хрустящей корочкой, внутри белая и мягкая, как пух) – это неотъемлемая часть трапезы.
Очутившись здесь впервые, я тоже отдавала должное ритуалу: все медленно и неторопливо разрезается, намазывается маслом, украшается сыром или ветчиной. Если добавить к этому ароматный кофе, запах его и сдобы в кафе, белоснежные пирамидки салфеток, свежевыжатый сок и домашний мармелад, яйцо с большим оранжевым желтком внутри, то… Понятно, почему венцы могут наслаждаться завтраком не один час. И я какое-то время по приезду здесь не была исключением. Даже газеты научилась рассеянно просматривать – под вторую, уже дозаказываемую чашку кофе со сливками.
Но – как гласила надпись на кольце царя Соломона: «и это пройдет». Собственно очертания мои оказались к классическим венским завтракам довольно чуткими, и отреагировали на них через месяц-другой забавным приростом. Да и наедаться с утра хлебом, пусть даже теплым, только что испеченным, надоело. Пришлось поискать альтернативу. Она нашлась, разумеется. Кто бы мог подумать, что ей в австрийской столице станет кухня солнечной Грузии, которая предлагает на завтрак не что-нибудь, а сырники или молочный суп с мятой, жареный сулугуни или тушеные овощи…
Ну а еще – мне, как оказалось, весьма по вкусу арабский завтрак. Таковой вполне можно заполучить в кафе студенческих кварталов Вены, прилегающих к университету. Туда я и направляю свои стопы, нагулявшись по садам и паркам в утро, свободное от изучения немецкого. Девушка-кельнер приносит большую тарелку, на которой живописно выложены хумус, маслины, ломтики свежих огурцов и помидоров. А еще ломоть мягкого овечьего солоноватого сыра и салат из баклажанов с йогуртом. Все в очень небольших количествах и превкусное. К этому прилагается большая сирийская лепешка с кунжутом. Ее я, впрочем, откладываю в сторону. Так же, как и развернутую было газету, в которой со страниц улыбается Шварценеггер в обнимку со своей прославившейся пассией. Пусть даже и запредельно важные откровения, о которых готов в очередной раз поведать миру очередной неверный супруг, мне читать неинтересно. Я уж лучше пообщаюсь с хумусом или открою для себя тайны овечьего сыра.
