История двести шестьдесят четвертая
Выпитый после восьми вечера травяной чай в числе прочих действий оказывает еще и побудительное. То есть ночное или раннее предутреннее вставание обеспечено – этакий естественный зов природы. Вот и просыпаюсь сегодня в шесть утра, и понимаю, что пора вставать, несмотря на воскресенье. Есть планы. Но сказать, что покидать кровать неохота – это все равно, что ничего не сказать.
По привычке ставлю айфон на зарядку и вдруг вижу, что он показывает пять утра. Абсолютно точно. Что-то такое смутно соображая, шлепаю к часам, которые работают от спутника. Ага, все же пять. Не иначе, как в милой Австрии перешли на зимнее время. Грандиозно. Еще целый час можно сибаритствовать, что я проделываю с чувством и толком.
Чуть позже мы мчим с супругом в предгорье Альп, к подножию горы Шнееберг. Оттуда прямо на гору, на высоту в 2000 метров ходит прикольный поезд из двух вагончиков. Последний день сегодня, между прочим, ходит – перед закрытием на зимний сезон. Именно поэтому мы и решили прокатиться, заранее зарезервировав места.
Вагоны набиты битком, а сиденья маленькие, как будто игрушечные. Забавно наблюдать, как милые дамы проявляют чудеса гибкости, разворачиваясь бочком рядом с сидящими скалой супругами. Мой – не исключение, и, оглядывая переполненный салон, говорю себе, что умение естественно и в момент приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам – исключительно все же наша, женская, прерогатива.
Впрочем, интереснее всего смотреть в окно. Поезд так безумно круто поднимается вверх, что в любых иных обстоятельствах можно было бы испугаться. Но между рельсами по земле стелется особое металлическое приспособление, что-то вроде торчащих вверх крюков. За них при движении цепляется гусеница внизу состава, образуя плотную сцепку: собственно, эта штуковина и обеспечивает головокружительный подъем. Изобретению больше ста лет, и, конечно же, в свое время его опробовал еще император Франц-Иосиф, поднимаясь на Шнееберг таким прогрессивно-удобным и безопасным способом.
Сорок минут – и мы на верху горы, на плато с настоящей альпийском растительностью. Во-первых, это густейшая трава и мох, они покрывают землю подушкой, ходить по которой безумно приятно. Затем – низкорослые, от силы в метр высотой сосны, точнее заросли сосен, потому что выглядят, как кустарник. Ветки облеплены иголками прегусто (рождественская мечта наяву), да и сами сосенки торчат частоколом, как колосья в поле. Выглядит все это чрезвычайно живописно, островки зелени на моховых склонах, будто роскошные густые кляксы.
Если добавить к этому свежий горный воздух, ласковое не по-октябрьски солнце и то тут, то там торчащие у троп живописные избы с закусками, винами и сытной снедью, то в общем-то понятно, почему имело смысл провести сорок минут в почти пролетарской тесноте на крохотных сиденьях вагончика.
Устроившись за деревянным столом над обрывом, мы заказываем огромный заварной крендель, разрезанный и начиненный взбитыми сливками и ванильным кремом. Выглядит он с хорошую пирамиду, поэтому я великодушно уступаю мужу половину, и без того едва справляясь со своей частью. Попутно объясняю себе, что предстоящая прогулка по склонам не оставит в девичьем теле и следа от этой калорийной бомбы.
Обратный путь, как водится, всегда короче – внизу в предгорном городке еще теплее. Набрякшие рябиновые гроздья (вспоминаю про предсказываемую грядущую экстремально холодную зиму), золотистого оттенка пирамидальные тополя, разомлевшие от тепла ленивые утки в пруду. По дорожкам у воды фланируют довольные жизнью старички и кокетливо улыбающиеся им старушки. И времени до вечера, оказывается, еще полным-полно. Похоже, двадцать пятый в эти сутки, подаренный накануне глубокой осени час, приходится всем нам очень кстати.
