История двести восьмая
Ни разу в жизни ни в одной стране мира, независимо от маршрута, времени суток и состава пассажиров не доводилось мне сидеть в автобусе, который отъехал бы после экскурсии вовремя. Всегда имеет место заблудившаяся в недрах незнакомого города особа, вальяжно засидевшаяся в кафе парочка или отец семейства, в последнюю минуту рванувший покупать в дорогу воду, плюшку или то и другое сразу. А прочие пассажиры томятся в креслах, облегченно вскрикивая: «Идет! – при виде долгожданного объекта.
Племянница Настя уговорила меня привести ее к отходящему в Прагу автобусу даже не ровно к пяти, а за 10 минут до назначенного часа. Вроде как руководительница группы просила всех явиться заранее. Из-за этого мы не прошлись по венскому Бурггартен с его распустившимися розами. Мысленно отдавая дань юной наивности, я говорю себе: а вдруг? Вдруг студенты от архитектуры, прибывшие из России осматривать города Европы, проявят чудеса пунктуальности. Увы. Вся группа дружно топчется на площади Марии-Терезии и кого-то ждет.
Мы с Настей рады, что провели вместе несколько часов, таких насыщенных, что даже посидеть поесть времени было жалко. После прогулки по центру я повезла ее в любимый Шонбрунн, потому как негоже будущему преуспевающему ландшафтному дизайнеру оставаться без того впечатления, которое производит панорама между дворцом и Глориэттой на холме напротив.
Настя же просвещала меня по части словечек: «капители» и «антаблемент», – а я все пыталась запечатлеть юное создание на фоне то буйных роз, то струящихся вод. Улыбнется в кадр – и ладно. Без ужимок, оттопыренных ножек и кокетливых прищуров. То же и в магазине, куда мы отправились ей за обувью в подарок. В сумму, мной изначально озвученную, удалось после разумных поисков вписать не только пару туфель, но еще и сандалии в античном стиле. Молодой человек у кассы, оформляя покупку, поинтересовался: вам в коробках? Я перевела.
«Лика, – улыбнулась мне крестница, – зачем мне красивые коробки? Я уже вышла из того возраста, когда хочется потрясти всех оберткой или у самой сносит башню от навороченной упаковки. Главное – содержание, правда?»
Правда. Только, сдается, в мои собственные девятнадцать я рассуждала по-другому. Зато также заморачивалась по части фигуры, находя широкий спектр для всяких похудательных маневров без всякого на то основания. Настя важно объявила мне, что отказалась от плиток шоколада, ест на сладкое творог с фруктами и предпочитает сыры всяким копченостям: «Мама говорит, что я вся в тебя!»
Пользуясь тем, что мы обе остались без обеда, набираю ей «торбынку» в дорогу: оливковый хлебец с солидным ломтем овечьего сыра, руколой и томатами; чиабатта с моцареллой; штрудель с томатами и сыром. Настя пыхтит и пытается отнекиваться, особенно когда доходит черед до сладкой выпечки. Мой аргумент: надо попробовать, ее – надо худеть. Компромиссное решение – слоеный конверт с исполненным кальция творогом и единственный шоколадный круассан.
К автобусу мы являемся увешанные пакетами, а потом умудряемся расстаться, оставив добрую половину из них у меня в руках. Она возвращается, мы смеемся и вспоминаем, как когда-то в детстве Настя важно заявила мне: «Ты, Лика, как погляжу, прямо как я – тоже девочка наоборот!»
А часа через два после отъезда автобуса получаю смску, что оба бутерброда умяты, удовольствие получено выше среднего и вообще большое мне за все человеческое спасибо. Сестра же моя, как выясняется, тоже не остается без информативного сообщения от своей дочери. Но ей сообщают нечто более важное: что Настя везет из Вены радость встречи, сильные впечатления, вкусную еду и «апупительную обувь». Славно быть девочкой наоборот в девятнадцать лет.
