Запчасти тела

После операции звезду внимательно рассматривает публика, снисходительно улыбается – мужские фантазии обобщены, превращены пластическим хирургом в карикатуру. Несоразмерность определяется замыслом, точным выбором целевой аудитории. Есть такие мужички, их можно наблюдать на арбузных развалах, они выбирают самый большой, обхватывают его нежно, пыхтят, аккуратно укладывают в багажник.

Наивно полагать, что выбор самого большого арбуза указывает на характер сексуальных предпочтений. Необязательно, скорее это свойство натуры, убежденность в праве обладания лучшим. Такой следит за последними тенденциями, меняет мобильники чуть реже носков, мечтает владеть автомобилем, пока он еще концепт-кар, разочаровывается, когда яркая гусеница воплощается в моль. Конвейерной сборке предпочитает хэнд-мэйд, эксклюзивность готов искать во всем. Даже являясь жителем глухой провинции, находит способы реализовать себя: кичится знакомством с какой-нибудь талантливой самогонщицей, мифологизируют ее пойло, лишь бы прослыть ценителем чего бы то ни было особенного.
Да, не все живут по столицам, большинство как раз периферийные, охотники, рыболовы, фотографируются с мертвыми животными, коллекционируют живых женщин, пользуются успехом, легко находят общий язык с гаишниками, являются скорее жаворонками, чем совами. С пол-оборота расскажут случайному собутыльнику о теле какой-нибудь знакомой. Где какая родинка, как потела, что кричала.
Собственный опыт полностью вытеснен их рассказами без сюжета и смысла – в армейских курилках, оборудованных противопожарной емкостью с водой, на боковых местах плацкартных вагонов под пиво и воблу, которой еще несколько дней пахнут все попавшие в поле зрения женщины.
Но детей своих они очень любят, горло за них перегрызут, изобьют чужого, не разбираясь в причинах детской ссоры. Именно для них, для генофонда, эти бюсты, эти губы, это соотношение объемов бедер и талии – формула способности выносить и родить.
Женщина лишена права быть некрасивой, потому что человечество придумало пластическую хирургию. Отказ заняться собой свидетельствует о пренебрежительном отношении к обществу. Только симпатичные могут позволить себе не краситься, носить обувь без каблука, преподносить это как стиль. Только симпатичные могут позволить себе опоздать на собеседование с работодателем и получить должность. Остальные – марш на операцию.
Очень давно, в те времена, когда пластические хирурги работали на КГБ, у дурнушек была возможность обойтись малой кровью – обаянием. Теперь это качество повсеместно утрачено. За обаяние пытаются выдать ужимки. Ходишь, прислушиваешься, смотришь по сторонам – изредка обнаруживаешь обаятельных старух, мысленно целуешь руку.
Однако и те, кто добивается скульптурного совершенства фитнесом или ложится под нож, достойны уважения. Если ознакомиться с любым рекламным фотобанком «до и после операции», нельзя не заметить, что большинство клиенток обращались к докторам не с кокетливыми капризами, а с вопиющей проблемой. Очевидно, что желание соответствовать стандартам гламура мотивом не являлось, девочки, девушки, женщины просто освобождали мозг от навязчивой идеи несовершенства. Даже обладая поэтическим даром Ахматовой, жить с ее носом в двадцать первом веке нестерпимо.
Абстрактное медиатело пиарит себя и пластическую хирургию, а конкретная женщина, послушав треп о проблемах самооценки, просто хочет быть привлекательной. Что в этом плохого? Ничего. Проблема в другом – кого привлекать?
Социолог спрашивает в лоб, нравится ли большая грудь, на что собирательный образ статистического большинства отвечает парадоксально, нет, мол, не нравится. Мало того, что всерьез реагирует на идиотский вопрос, так еще и врет, гад.
С каких пор стал возможен этот публичный (не в курилке и тамбуре) разговор об отдельных частях тела? Какого числа выдохлось советское пуританство, основанное на классической русской литературе? Кажется, в 1988 году кооператоры наладили массовое производство гипсовых частей тела: носов, губ, грудей, наводнили ими художественные салоны. Не с этой ли наивной моды все и началось? Груди и губы научились жить своей жизнью, отдельной от хозяек, стали доминировать, навязывать правила игры.
Теперь на них работают целые отрасли промышленности, они подчинили себе научно-технический прогресс, ученые разрабатывают корректирующее белье, импланты, инструмент для татуажа. Кажется, сама природа идет им навстречу, воспроизводит все больше и больше манерных стилистов, которые наглядно (телевидение к их услугам) учат преподносить свои выпуклости выигрышно – лишнее замаскировать, нужное подчеркнуть. Ну а если какая-то деталь окончательно износилась или была сделана с нарушением технологических норм, ее можно заменить новой.
Нескладные бедняжки обреченно раздеваются перед камерой, и специалист с надломленным голосом начинает водить пальцем, указывая проблемные места. Он популяризирует оптический обман, держится уверенно, не боится, что может найтись приличный человек, который его застрелит.
Вот героини программы, купленные за три копейки продюсерами, стоят в нижнем белье, беспомощные, непривлекательные, отбивающие охоту. Программа с претензией на гуманность имеет миссию. Распредметить, разделить тело на сегменты, чтобы женщина окончательно перестала быть чем-то целостным, нерукотворным, чтобы ей прошептали страстное, киношное: «Я так люблю твою грудь»…
Вас, мужчина, спонтанно влечет к засушенным из гербария, непропорциональным из дрожжевого теста, другим неформатным? Внешность не является для вас определяющим качеством? Только, пожалуйста, ни слова о красоте души, публику сейчас вырвет.

Олег Пухнавцев