Коллонтай внедрила регистрацию брака как особую меру наказания

Британское общество сексуальной психологии избрало эту женщину своим Почетным членом. Ее эпатирующая теория, что полным молодого задора комсомольцам в новом и свободном коммунистическом обществе вступить в интимные отношения будет все равно, что «выпить стакан воды», обеспечила просто непроходящую славу. До конца своих дней она оставалась привлекательной и желанной для мужчин, многие из которых кидались стреляться при одной только мысли о разлуке с этой Валькирией революции. А еще она стала первой в мировой истории женщиной-послом, и сам Ильич однажды оказался слегка огорошен, когда ему доложили: дескать, в народе говорят, что в большевистском правительстве, да и вообще во всей России, только двое истинно преданы революционным идеалам – Ленин и Коллонтай!

Генеральская дочь
Между тем Александра Михайловна Коллонтай (до замужества Домонтович) происходила из генеральской семьи, была любимицей отца и вместе с большой порцией родительской заботы и ласки получила порядочное воспитание и отличное домашнее образование. Ничто не предвещало ни сексуальной, ни вообще какой бы то ни было грозы и не затуманивало девичьи горизонты до той самой поры, пока ее воздыхатель, тоже генеральский сын и бессменный партнер на балах Ванечка Даргомиров – они кружили такой блистательной парой – не предложил ей связать судьбы навеки. Возможно, кому-то шепот и робкое дыхание первой любви и вскружили бы в такой ситуации голову, но Шурочка ответила отказом. Иван написал отчаянную предсмертную записку и лег виском на дуло отцовского пистолета. Он стал первой жертвой магической притягательности этой незаурядной во всех отношениях особы.
Напуганные родители пришли в ужас: в те преисполненные понятий о чести времена репутация девушки должна быть безупречной, а тут такое! С их точки зрения, идеально спасти положение мог бы респектабельный брак. И судьба, ни на минуту не оставлявшая Шурочку без мужского внимания, посылает ей встречу с сорокалетним Тутолминым, адъютантом императора Александра III. Он очарован, готов пасть к ногам и, как и полагается, официально просит руки своенравной дочери у ее отца, но… «Папа, неужели ты хочешь отдать меня этому старику? Я готова выйти только за того, кого полюблю!»
Им оказался молодой офицер из Тифлиса Владимир Коллонтай, с которым Шурочка не только кокетничала и грезила при луне, но и читала Герцена – равно как и опусы тех, кого этот автор так удачно впоследствии разбудил. А когда не желавшие ее брака с небогатым избранником Домонтовичи отправили дочь в Берлин и Париж, вроде как подальше от искушений (выбор слегка-таки спорный), Шурочка с головой нырнула в запретные в России водоемы революционных познаний. Прочла коммунистический «Манифест», открыла для себя идеи Клары Цеткин и укрепилась в желании выйти замуж за Коллонтая, ведь бунт и протест – это так здорово!

Любовно-семейный треугольник
На волне радости от собственного мятежа она продержалась недолго: брак с Владимиром не отличался ничем выдающимся, к тому же нужно было вести домашнее хозяйство, воспитывать новорожденного сына Мишу, а молодая жена никак не могла взять в толк, зачем ей все это? Когда есть няня, к примеру. Александру куда как больше привлекали размышления и рассуждения о несправедливости в современном обществе, о неравенстве. С ее точки зрения, ситуация дома тоже являлась примером неравенства, и очередной бунт не заставил себя долго ждать. Повод к переменам в ее жизни появился облаченным в мундир. Друг мужа, офицер Александр Саткевич, пленившийся хозяйкой дома, стал одним из углов образовавшегося любовного треугольника. Всем троим были отнюдь не чужды идеалы Чернышевского, поэтому обременительные супружеские узы в молодом семействе Коллонтай какое-то время исправно несли тоже втроем. В эту пору наконец Шура делает для себя открытие, она осознает, в чем именно ее призвание – изменить отжившие порядки во взаимоотношениях полов, заменить косную буржуазную нравственность новой моралью. С этого пути она уже не свернет, а революционная эпоха и самое что ни на есть подходящее окружение позволят ей реализовать себя на столь волнующей стезе полностью и с невиданным прежде размахом. Ей двадцать шесть, она принимает решение порвать с мужем, а заодно уж и с любовником и уезжает в Швейцарию, преисполненная отваги перекраивать существующий мир.
Всему, за что берется, Александра Коллонтай посвящает себя без остатка. Природа наградила ее неуемным темпераментом, отличной памятью и обаянием, которого с лихвой хватило бы на то, чтобы превратить любого цербера в домашнюю болонку. К тому же она в совершенстве владеет шестью европейскими языками и ей ничего не стоит писать статьи на волнующие темы в заграничные журналы. Конечно, не обходится без радения о нуждах пролетариата, и какое-то время Александра Михайловна даже специализируется на вопросах экономики. Ее круг общения – это Лафарги и семейство Плехановых, Роза Люксембург и небезызвестный ренегат Каутский. Ее новое увлечение – Петр Маслов, экономист и редактор газеты социал-демократов. Он, увы, женат и супруги своей боится как огня, но зато в Германии, где любовники встречаются то на конгрессе Интернационала, то на социал-демократическом съезде, никто им не помеха. Кстати сказать, генеральская дочь, которую волнуют судьбы угнетенных и обездоленных, быстро становится суперпопулярной в среде русских нелегалов самого высокого разряда. А начавшаяся революция 1905 года дает возможность раскрыться еще одному ее таланту – ораторскому. Вернувшись на неспокойную родину бунтовать и агитировать, Александра на многочисленных трибунах, выражаясь современным языком, зажигает не по-детски. И, разумеется, полиция не обходит это вниманием: Коллонтай арестовывают. Она выходит из тюрьмы под залог, а потом бежит за границу по фальшивому паспорту.

Развод, но мужнина фамилия
Фальшивые документы – это в правилах революционной игры, но вот фальшь в отношениях? На это Коллонтай не способна. В Париже она знакомится с Александром Шляпниковым, представителем столь чтимого в ее среде пролетариата. После первой же ночи в весьма скромной гостинице она понимает: затянувшиеся отношения с Масловым пора порвать раз и навсегда. Любовь к рабочему – вот она, истина, не связанная классовыми предрассудками. К тому же ей 39, а избраннику 26 – выходит, еще одна установка отжившей буржуазной морали сведена ею на нет. Вдобавок к ней прибыл законный (пока) супруг, носитель звучной фамилии, – значит, надо обрубить все концы – и она почти с закрытыми глазами подписывает документы об официальном разводе, но решает навсегда остаться Коллонтай. Владимир отбывает в Россию, Александра остается за границей приближать счастливое революционное завтра.
О том, каким безусловным доверием она пользовалась у большевиков, можно судить по тому, что именно Коллонтай Ленин поручил акцию «Миссия невыполнима» образца 1917 года: доставить в Россию немецкие деньги, которыми был проспонсирован октябрьский переворот. Бесценный кофр был привезен гранд-дамой революции в целости-сохранности и передан надежным товарищам. Операция (финансовая, по крайней мере) прошла успешно. А за событиями октября последовал новый всплеск ораторского искусства Александры Михайловны, очевидцы которого утверждали – не впасть в состояние истеричной одержимости ее идеями было просто невозможно. Она бывала убедительна, безапелляционна, потрясающа – добрая треть слушателей просто металась за ней по Петрограду, галопируя от одной трибуны к другой (так, наверное, только самые отпетые фанаты Пугачевой способны носиться за своим кумиром десятилетиями). Она призывает к полному радикализму, раскрепощению в любви, освобождению женщины от невыносимых семейных оков. С ее подачи принимается закон об отмене брака церковного, который заменяется браком гражданским. Незаконнорожденные дети уравниваются в правах с теми, кто родился в семье. Что до развода, то его процедура упрощается до смешного: достаточно одной из сторон заявить о нежелании состоять в браке. Мнением другой стороны никто не поинтересуется. Коллонтай пишет статьи «Любовь пчел трудовых» и «Дорогу крылатому Эросу!», ее популярность как апологета сексуальной революции не знает себе равных. К тому же эта агитатор в юбке – член правительства, нарком социального призрения, активно занимающаяся социальными вопросами. И вот глава новоиспеченного государства, памятуя об успехах прежних и приветствуя успехи нынешние, решается доверить ей задачу, теперь уже по типу «Миссия невыполнима-2». По личной инициативе Ильича Александре Коллонтай предстоит справиться с анархией балтийских матросов, которые хоть и приняли революцию, но все еще куролесят по принципу «море волнуется - раз!» и упорно не считаются с авторитетом большевиков.

Миссионерка
Она прибыла на флот, одетая не вызывающе, но элегантно, во всеоружии собственной популярности и с сознанием абсолютной неотразимости своей женской поры. Ей 45, выглядела она лет на 15 моложе и держалась так, что назначенный ее сопровождать Федор Раскольников ждал только одного – минуты, когда предстоит перебираться с катера на борт корабля, чтобы подхватить и перенести бесстрашную агитаторшу на руках. Но… не успел. Замешкался по-интеллигентски. В мужественные объятия Александру Коллонтай схватил и затем переправил на палубу матрос Павел Дыбенко: «кто был ничем», тот, как известно… И – стал. Роман между генеральской дочерью и буйным бородатым членом Центробалта опрокинет все прежние представления былого мира о каких бы то ни было моральных устоях и ценностях. Эхом этой шокирующей новости станет еще один выстрел – покончит с собой морской офицер Михаил Буковский. Когда-то влюбленный в очаровательную Шурочку Домонтович и самозабвенно вальсировавший с ней, он счел, что открытая связь потомственной дворянки с матросским быдлом – последний удар, который может нанести его воображению революция. Буковский, как водится, оставил прощальную записку.
Павел Дыбенко был младше своей избранницы на долгих 17 лет. «Мы молоды, пока нас любят!» – ответила Коллонтай на чей-то недоуменный и довольно бестактный вопрос. Бурные революционные страсти, далекие от платоники, нашли отражение в переписке, полуграмотной со стороны Павла и откровенной со стороны наркома призрения. Оба влюбленных входили в состав большевистского правительства и повергли последнее в полный шок, когда однажды исчезли. Выяснилось: они укрылись от межклассовых потрясений в Крыму и наслаждаются медовым месяцем! Нарушение дисциплины было вопиющим. Товарищи члены правительства, денно и нощно впахивавшие, как бобры, на своей непростой революционной запруде, никак не желали простить провинившихся соратников. Троцкий бушевал и требовал высшей меры. От расстрела влюбленных спас так ценивший бесстрашную Валькирию революции Ильич. Он заявил, что всего-навсего лишить жизни за столь чудовищный проступок – это слишком мягко, и предложил приговорить новобрачных к пяти годам… верности. Решение приняли единогласно.

Особая мера наказания
Кстати, само слово «расписаться» прижилось в нашей стране с легкой руки Александры Коллонтай. Именно так поступили они с Павлом, поставив подписи на бумаге, тем самым скрепив отношения официальным браком. Отношения эти были отнюдь не безоблачными, все-таки классовые различия нельзя отменить так же просто, как церковное венчание. Но с подачи мудрого вождя приговоренные правительством к особой мере действительно продержались вместе пять лет. Хотя жрица внеклассовой любви время от времени понимала, что супружеская верность – далеко не самая сильная черта ее «орла Павлуши». Впрочем, в «Двенадцати половых заповедях революционного пролетариата», идеологом и вдохновителем которых была Александра Михайловна, ревность осуждалась самым решительным образом, и как истинный ортодокс она держалась стойко. Но когда обнаружила письмо возлюбленного, адресованное другой, в котором эту другую Дыбенко бесхитростно именует «Голуб», так же, как называет ее, законную супругу, Коллонтай потребовала объяснений. Вместо них Павел выстрелил в себя. Остался, впрочем, жив. Но обоим было ясно, что любовная лодка стремительно идет ко дну.    
Она обращается к Сталину с просьбой отправить ее на дипломатическую службу за границу, подальше от министров-матросов и раскаленных революционных страстей. Ее связи среди европейских социалистов были значительны, и Коллонтай получает назначение в Норвегию – полпредом и торгпредом. Дипломатическое поприще – еще одна захватывающая страница в ее биографии, здесь пригодилось все самое лучшее, что получила когда-то Шурочка Домонтович как в смысле образования, так и в более глобальном, именуемом генофондом. Такт, вкус, безошибочное чутье в скором времени расположили к даме-дипломату из Совдепии всех, кто вершил норвежскую политику. Правда, на первом приеме в советском посольстве высокие гости с видимым усилием глотали неведомый им доселе «борштч», цвет которого ассоциировался не иначе, как с разгулом террора, и изумлялись рубленым котлетам (эта еда в Норвегии считается украшением стола бедных), но больше в своей дипкарьере Коллонтай не допустила ни единого прокола. А успех следовал за ней просто по пятам. Она организовала гигантскую поставку норвежской рыбы в голодную Россию, тем самым дав заработок норвежцам и пропитание соотечественникам. Она сумела превратить политические отношения со скандинавами в чрезвычайно лояльные по отношению к непростой стране, которую представляла. А ее более поздняя миротворческая деятельность была удостоена выдвижения на Нобелевскую премию.

Поздняя беременность
Надо ли говорить, что альфой и омегой ее блестящего дипломатического поприща в Норвегии опять стала любовь? На сей раз с разницей в 23 года. Жертвой (и при этом абсолютно счастливой) удивительного женского дара Коллонтай стал французский коммунист Мишель Боди, второй секретарь советского посольства. Он влюбился сразу и беззаветно, начав с помощи Александре в сверхделикатном деле: предстояло избавиться от последствий ее бурного и затяжного расставания с Дыбенко. Да, разменявшая шестой десяток полпред СССР в Норвегии обнаружила, что беременна. В большевистской России с противозачаточными средствами было, как известно, не очень. Поскольку всех детей одно время предполагалось воспитывать всей страной, то зачем же лишать государство перспективных кадров? Мишель умудрился устроить обожаемой им женщине аборт в условиях крайне непростых, с соблюдением абсолютной секретности. Потом была полная идиллия – целых три года, пока регулярный стук в Кремле о норвежском романе не перерос уже в грохот сродни барабанному. Тогда Александру вызвали в Москву и перевели послом в Мексику. Она подчинилась назначению и произвела там полный фурор своей моложавостью, безукоризненными манерами и элегантностью, но, разлученная со своей последней любовью, стала часто болеть, хандрить и просто чахнуть. И, разумеется, жаловалась на климат. В Кремле пошли навстречу – вернули Коллонтай вверительные норвежские грамоты, добавив к ним еще шведские. А вот самую главную для нее ценность, Мишеля Боди, конечно же, в Норвегию не вернули. Они еще увидятся: тайно, в Баден-Бадене, искренне заверят друг друга в чувствах, а потом он даже сможет иногда навещать ее в Осло, абсолютным инкогнито. «Мы молоды, пока нас любят»! Эта аксиома явно нравилась Александре Коллонтай куда больше, чем ее же теорема о стакане воды.

Послесловие
Она оставит карьеру и Скандинавию в 1945 году, вернется на Родину и доживет до весны 52-го – без малого до 80 лет, оставаясь привлекательной и такой непохожей на остальных современниц. За успехи на дипломатическом поприще в Норвегии и Швеции, а также вклад в борьбу за мир ее выдвинут на соискание Нобелевской премии. Жрица свободной любви – единственная (!) из членов первого большевистского правительства, кроме Ильича, умрет своей смертью. Разумеется, во время ее приездов в Москву не обходилось без допросов, пусть и в мягкой форме, но… «Не вредная!» был вынесен партийный вердикт – и Александру Коллонтай не тронули. Ее похоронили на Новодевичьем кладбище, и, помимо нескольких улиц, присвоили ее имя одной из малых планет. Очевидно, звезда, покровительствовавшая этой удивительной женщине, была мужского рода – расстаться с Валькирией революции оказалось невозможно даже для светила…

Кира Кораблева