История двести тридцать пятая
Познакомилась в ресторане с удивительно приятной пани. Она 1940 года рождения и передвигается, опираясь на костыли из-за больных суставов.
Пани Либуше спросила позволения сесть за столик, где я обедала, потому что он стоял с краю. И так вежливо, и как будто оправдываясь стала объяснять, что ей непросто продвигаться между столами дальше, что я чуть дар речи от изумления не потеряла. И, конечно, через минуту отправилась к буфету с салатами набирать тарелку и для моей новой знакомой.
Почему-то ее это тронуло (хотя, по-моему, нам так редко сегодня удается кому-то просто по-человечески помочь, что делать это в радость).
Потом мы разговорились. Мне ужасно интересно слушать рассказы очевидцев далекого прошлого. Перед войной родители Либуше жили у самой границы Германии, не очень далеко от Пльзени. После гитлеровского аншлюса их городок, отродясь всегда чешский, стал прописываться на всех картах как немецкий. И девочку даже не хотели регистрировать в мэрии так, как задумали папа с мамой, потому что имя Либуше –древнечешское.
Потом была война, в конце которой американцы произвели авианалет на город и, руководствуясь общепринятыми картами, разбомбили его почти до основания. И вдруг выяснилось, что все население – чехи.
Что сделали американцы? Полные самого искреннего раскаяния, в качестве извинения отправили пострадавшим жителям тонны одежды, еды, полезной техники, а в довершение всего – и денег.
Пани Либуше говорит: у кого до войны была избенка, тот построил на американскую помощь особняк. Конечно, это все досталось лишь живым. У войны свои ужасные законы. Но знать про этот случай все равно отраднее, чем не знать про него, правда?
Такая вот история. Совсем мне раньше неведомая. «Уйдет наше поколение, и никто про войну вообще ведь уже ничего помнить не будет. О том, как все было на самом деле», – задумчиво произносит старушка.
Честное слово, если бы не предстоящая процедура, я бы осталась поговорить с ней подольше. Ухожу и утешаю себя тем, что мы еще непременно увидимся. А если она пьет кофе или какой-нибудь выдающийся здесь чай, с удовольствием приглашу ее на чашечку.
