История двенадцатая
К числу особенно интимных девичьих диалогов, которые нам приходится время от времени вести, относится, безусловно, беседа с весами. Это процесс до того личный, что не терпит навязчивого присутствия посторонних вообще. Что-то среднее между «двое в комнате, я и Ленин» и «свет мой, зеркальце, скажи!».
Итак, очутившись поутру перед отъездом в одном из процедурных кабинетов и задав точному электронному механизму вопрос «сколько?», я остаюсь более чем довольна ответом. Оставляю во Франтишковых Лазнях парочку явно лишних килограммов, зато укладываю в свой кофр пару пластиковых бутылок с полюбившейся мне водичкой из источника. Пусть даже что-то там выпадет в осадок. Вкус все равно напомнит мне бесконечные променады в парках а-ля Павловск, птичий аккомпанемент и свежесть утренних прогулок к источнику, и мягкий сумрак аллей на закате.
А еще я успеваю попасть на службу в православный храм Святой Ольги, удивительно схожий со всеми, построенными когда-то вдали от России, будь то Масличная Гора, Вена или Карлсбад. Кроме меня в полумраке и сизоватом тумане ладана здесь молятся еще трое: бабушка с крохотной внучкой в коляске, пожилой мужчина и совсем молодая девушка. Вся служба идет на чешском, и это звучит так необычно. Общность славянских корней плюс особая напевность, отдающаяся в моих ушах еще какое-то время спустя.
Последний завтрак в ресторане отеля. Моя традиционная овсянка и ромашковый чай с медом, нет-нет, да и вызывающие чью-нибудь недоуменную улыбку. Горы ветчины и холмы булочек и омлетов в соседних тарелках уже не кажутся мне устрашающими, как поначалу. Ко всему-то человек привыкает. Да и лица, примелькавшиеся за две недели курортного курса, кажутся такими милыми. И весьма корпулентная, но явно не комплексующая пани, появляющаяся исключительно в ярких шортах, и общительный господин, всегда провозглашающий на весь ресторан свои соображения по поводу приготовленных блюд, и парочка нежно настроенных друг к другу молодых людей. Интересно, а мой отдохнувший (надеюсь) лик тоже кажется кому-то привычным и милым?
Мне предстоит добираться до Вены на четырех поездах, провести в дороге больше семи часов, и как всегда перед началом пути и в теле и в сознании легкое возбуждение и приятный трепет. Как хорошо, что давным-давно я открыла для себя: счастье – это не конечная станция, а ничто иное, как способ путешествия.
