Совсем чужие: заметки о несостоявшемся милосердии

 

Восьмое

Путь мой лежит по Канатному, к пятому дому. За двадцать метров сверху начальственный голос:
– Сегодня восьмое, девушка? Сегодня восьмое?!
На балконе старик в майке: вид, впрочем, внушительный и крайне заинтересованный.
– Да-да, – тороплюсь ответить, – восьмое!
И – скорей по маршруту от чужих, ненужных мне вопросов.
– Так восьмое сегодня или нет? – требует старик (оборачиваюсь) от следующего прохожего, мужчины почти что в котелке и с тростью…
Исполнив свои дела в офис-центре на Канатном, двигаюсь обратно. Вижу тетушку с двумя перегруженными сетками.
– Восьмое! – бодро кричит она вверх, – восьмое, дед! А что тебе восьмого?
– А то, что и восьмого мне одиноко… – накидывает дед на майку кофту.
Тетушка делает хмык со вздохом, перехватывает сумки, устремляется по своей тропе. Дед с интересом и жадностью смотрит в ту сторону, откуда еще должны появиться добрые общительные люди…

Роллтон

Совсем чужие: заметки о несостоявшемся милосердии

И вот они вошли в хлебный на Костычева. Я оттого шла за этой парой от «Маяка», что такой честной бедности еще не видела. Не бомжи, не алкаши: вопиющая штопанность, вытертость, ношенность, застиранность одежд – летопись ежечасной, геройской войны с нищетой на грани срыва ко дну. И очень хорошие, как бы дурашливо-отчаянные, сильно бледные лица.

От «Маяка» надо были идти за ними за тем, что в тамошних «Журавлях» ничего не удалось им купить. Не хватало денег. Вытаскивали из карманов мелочь, пересчитывали наперед известное. А через двести метров, в хлебном, стоя прямо передо мной, купили: два ролтона и две пачки чипсов. У них даже осталось, и она почти с озорством вскинула на него серые глазищи: «А вдруг нам хватит на ту малюсенькую?!»

И перед кассой произошла заминка: он попросил обменять один из супов на шоколадку с доплатой, а она вцепилась в его локоть, горячо уверяя: мол, шутка, не надо менять свой суп на ее роскошь. А он на нее так покровительственно и любовно, нежно и глубоко посмотрел, так вложил в чистые, тонкие, разве что без маникюра пальчики маленькую шоколадку, так приобнял, поцеловал в макушку...

...Что я разжала кулак с абсолютно лишним на сегодня полтинником, посмотрела на бумажку, на них, да и опустила обратно в карман. Отступила. Почувствовала себя нищей.

В ЦУМе

Все-то время вижу их в ЦУМе: бабушка, еле передвигая ногами, катит коляску с парнем-инвалидом. И вроде бы все у них отлажено. Было даже отмечено: в отделе самообслуживания на первом этаже продукты покупают пусть мало, но в ассортименте.

Но вот же фокус: до них каждый раз страдаю, что нет денег. Ну, блин, нет денег опять и всегда! А появились мои знакомцы, и сразу жжет карман – да практически всегда ведь лишняя сотня. Та, которая моих проблем уж никак не решит. А они, может, сосисок полкило купят. Или, я не знаю, апельсинов.

Через два раза на третий, я решилась, кинулась наперерез, сказала неловко ласково: «Возьмите, пожалуйста!». И старушка, сделав поначалу неловко благодарное лицо, устроила бумажку в кармане, а потом резанула, глядя прямо: «Ну и возьму! Ну и спасибо!».

А я побыстрей похлопала ресницами в совсем противоположный отдел. А чего я хотела? Чего ждала? Чтобы бабулька с инвалидом превратились в мадонну с младенцем? Озарили мир и меня своей улыбкой: «О, как это прекрасно! Теперь мы купим полкило сосисок, и наша жизнь наконец-то изменится!?»

Заблудилась

Женщина лет 65 заблудилась в чужих дворах. Говорит: ищу дочку, она замужем за новым мужем. Визуально дочка где-то здесь живет, и квартира вроде 3, но уже в трех третьих квартирах чужие люди открывают. Совсем чужие. Дочки нет нигде. Бабушка, а телефон, говорю? А точный адрес? А зовут ее как? А сами вы откуда прибыли? Она «не помню» на все говорит.

Предлагаю сопроводить ее в милицию, чтобы там помогли. Ну а куда еще? А она и говорит так здраво: «Нет, сейчас не пойду в милицию. Может, квартира не третья. Может, я ошиблась. А вот дом точно этот. Буду сидеть на лавке, ждать, когда дочка придет с работы».

Я и пошла домой. Нет, думала, конечно, пойти после ужина, посмотреть, как она там, сидит, нет? А потом гости пришли, кино интересное принесли – вот ей-богу, просто забыла.

А через три дня вспомнила, когда на столбах остановок «Роддом» и «Вторая школа» объявление увидела: «Ушла из дома, пропала, разыскивается…» Лицо этой пропавшей старушки было точно другое. Ту я запомнила.

Елена Воробьева