История сорок пятая

Пять часов Deutsch в день – кто не пробовал, тому и не рекомендую. Но школа, в которой я занимаюсь, действительно потрясающая. Нас не перегружают, а вдумчиво и терпеливо учат тонкостям и сложной грамматике. Преподаватели один другого лучше. Куратор моей группы – фрау Урсула, дама с такими артистическими способностями, что ее уроки – это иногда даже не обучение, а некое изумительное шоу.

Сегодня она заменила заболевшую коллегу и вне плана должна была провести у нас два последних урока. И великодушно предложила посмотреть фильм. По программе это разрешается. Конечно, мы согласились – развлечение все же, пусть и на немецком. Фрау Урсула, истинная дочь демократической страны, предлагает студентам выбор: в одной руке у ней мультик «Рататуй» (какой-то там по счету), в другой – фильм Alles Liebe, название которого можно перевести как «С любовью».

История сорок четвертая

Диета. Что может быть лучше, приятнее, полезнее? В первый ее день предписаны фрукты, которыми я радостно наедаюсь. Даже яблоки себе запекаю. Памятуя о том, что это несложное действие приводит к отличным кулинарным результатам. А уж о многополезном пектине, который содержится в печеном яблоке, и распространяться особо не буду. Из напитков – чай, всего одна чашка кофе и много воды. Минеральной или сырой. Для пущей расшлаковки организма.

Утро второго дня встречаю жизнерадостно, как зяблик. Мне предстоит поедать только овощи, и к этому вопросу уже спозаранку подхожу вдумчиво.

История сорок третья

Коллега по работе однажды соригинальничал – принес в редакцию бутылку французского вина и стал рассказывать, что на родине д’Артаньяна принято по осени пить молодое Божоле. Дело было в октябре, мы слушали его, раскрыв рты, в которые по капле же и вливали драгоценный напиток. Жизнь французов казалась нам сказкой, все, что находится по другую сторону границы – волшебством. Такая полузабытая уже, давняя и наивная эпоха, когда (кроме шуток) в качестве украшения интерьера использовались крученые бутылки Coca-Cola.

Кто бы сказал тогда, что случится и мне просто так вкушать молодое вино по осени? Правда, на родине пусть и не легендарного мушкетера, а, например, композитора Штрауса. И именоваться напиток будет не Божоле, а Sturm, причем первая буква читается как «ш», отчего собственно название, уступая, может быть, в смысле фонетики, сильно прибавляет в выразительности.

История сорок вторая

Самое ужасное для меня это знать, что я не могу изменить любую ситуацию в любой момент. Свойство ли это Водолея или осознание свободы как неотъемлемой части и непременного условия моей жизни?

Мысль о том, что я обязана каждый день что-то делать, просто невыносима.

История сорок первая

Чем или кем определяется наше отношение к окружающим?

Одностороннее движение на узкой улочке в самом центре Вены. Впереди едет алый автомобиль, определенно ищущий местечко для парковки.

История сороковая

У каждого человека есть какая-нибудь личная неприязнь к определенному виду деятельности. Кто-то не любит белье гладить, кто-то – письма писать, а кому-то две тарелки помыть – как наждачной бумагой по спине. Что до меня, то раз в жизни я была почти невменяема от отвращения к тому, что делаю.

В незапамятные времена попросили меня поучаствовать в высаживании картофеля на грядках. Занятие отнюдь не творческое, утомительное и в моем случае предваренное еще и незабвенным опытом впахивания «на картошке» в Бородино, куда исправно вывозили второкурсников МГУ. Как сейчас помню: холод собачий, сырые постели в корпусах, налипавшая тоннами на сапоги мать-сыра-земля и бесконечные поля между Шевардинским редутом и батареей Раевского.

История тридцать девятая

Последние (а, может, еще и нет?) теплые деньки сентября чрезвычайно удачно совпадают с двумя не учебными днями в моей Deutsch школе. Альтернативный план даже не посещает мою голову: я хочу лишь одного – беззаботно отправиться утром гулять по Вене. Для этого не нужен ни особый маршрут, ни цель. Достаточно просто очутиться в районе Ринга, чудесным зеленым кольцом окружающим наиболее старую часть города, и потом идти себе, куда глаза глядят и ноги несут.

В этом чудесное сходство австрийской столицы с нашим Санкт-Петербургом, когда ценность прогулки определяется не маршрутом, а самим передвижением. Ногами – в пространстве, ощущениями – во времени и эпохах. Возможно, это такая особенность имперских городов? С их бесчисленными архитектурными идеями и замыслами. Кстати, то же самое я ощущала и бродя по центру Рима.