История девяностая
А вот на все терпения в жизни и не хватает. Первую пару страниц я действительно проглатываю почти залпом. Слова типа «желтуха» или даже «певчая птица» понятны из контекста. За остальными, неведомыми мне пока в немецком, ныряю в электронный словарь и быстро понимаю что к чему. Но только простоты изложения хватает на первые две главы, после которых автор увлекается тонкостью сюжета, умело закручивая его, и процесс моего чтения движется уже не столь победно.
Сколько себя помню, обожала читать всегда. До сегодня делаю это так самозабвенно, что могу из-за книги откладывать любые дела. Верится с трудом, но в школе, сбегая с урока нелюбимой физики или химии, я отправлялась не куда-нибудь, а в огромную библиотеку и сидела там в читальном зале, с упоением листая какие-то старые страницы.
Продружив с немецким уже около года, решила рискнуть и взяться за литературу. То есть попробовать получить удовольствие, какое привыкла испытывать, читая. Моя первая книжка на немецком – Das doppelte Lottchen – была адаптирована для иностранцев. Прелестный сюжет о девочках-близняшках, которых родители разлучили после развода. Одна досталась маме, другая папе. Если учесть, что произошло это в их младенчестве, то можно себе представить, какие приключения последовали за их случившейся через десять лет встречей. Конечно, со словарем, зато от души радуясь каждому понятому абзацу, книжку я осилила.
И почти сразу мучительно захотелось большего. Такого, чтобы увлечься, погрузиться, нырнуть. Как привыкла с детства. За добрым книгочейным советом я обратилась к своей приятельнице Магдалене, которая, во-первых, такой же библиофил, а во-вторых, обладает художественным вкусом, и плохого точно не порекомендует. Поразмыслив, она предупредила, что с неадаптированным текстом будет нелегко, но попробовать можно. Я заполучила из ее рук Der Vorleser («Чтец» Бернарда Шлинка).
Уже после двадцатой страницы начинаю тихо заводиться: если отсматривать в словаре каждое слово, то об удовольствии от чтения не может быть и речи. Включаю интуицию, все навыки, привитые когда-то в английской спецшколе, умудряясь сосредотачиваться не на словах, а на смысле. Потом и на это машу рукой: если предложение поняла, чудесно, если не совсем – все равно читаю следующее.
Между тем главный герой, пятнадцатилетний юноша, влюбляется в тридцатишестилетнюю женщину. У них бурный роман. Еще более сладкий оттого, что запретный. Потом ситуация собственно чтения на неродном языке еще больше усложняется, количество незнакомых слов зашкаливает. Я упорно пробиваюсь, протискиваюсь, проталкиваюсь.
Пишу Магдалене смску, что моя новоизобретенная метода – читать и читать, независимо от того, какое количество слов я поняла – пусть не perfekt, но хоть как-то работает. Подруга мгновенно откликается одобрительной поддержкой. Но к этому времени я понимаю: пока трепет от книги на этом языке мне недоступен. Я хочу смаковать, наслаждаться стилем и метафорами. Но увы. Это все равно как пытаться лизать мед сквозь стекло.
Что дальше? Только одно: свернуть ковер нетерпения и положить его в сундук ожидания. Аккурат рядом с «Чтецом». Я, конечно, его сейчас все равно дочитаю. Тем более, что по ходу действия любовный сюжет переплелся с детективным, и героиню (все происходит в 60-е годы в Германии) судят, потом что в 44-м она, как выясняется, служила в войсках СС. А еще она не умеет читать, скрывая это всю жизнь. Мне действительно не терпится узнать, чем все закончится.
Но сколько еще предстоит ждать встречи с привычным счастьем от чтения? Полгода? Год? Сколько-то месяцев? Но, сколько бы ни пришлось, ускорить процесс я не в силах. А, раз так, дам себе шанс. И еще – слово, что когда-нибудь я точно буду наслаждаться красотой и почувствую вкус немецкого языка в неадаптированных книгах.
