Метаморфозы русского языка

  • 04 ноября 2012 |

История семидесятая

Пожалуй, из всех, с кем в эмиграции происходят метаморфозы, больше всего достается русскому языку.

Уму непостижимо, сколько представителей самых разных классов (ведь это тоже формирует речь), национальностей и народностей здесь на нем общаются. Грузия, Абхазия, Украина, Казахстан, Таджикистан. На каком языке, спрашивается, им всем понимать друг друга в Вене? Только на великом и могучем.

И пользуются они им вольготно, так, как выучились когда-то в далеких городах, весях и селениях. И собственно сами слова иной раз употребляют каким-то фантастическим образом.

Например, глагол «ставить» бьет рекорды популярности. Ставят паспорт на границе (кладут то есть на столик – на обозрение пограничника), ставят свитер в шкаф и платье – в пакет. Поначалу я даже не сразу понимала смысл сказанного. Но круг общения у меня весьма замкнутый, поэтому слышу подобное нечасто.

И, что особенно радует, нисколько не усмехаюсь и нос со своим филологическим образованием не задираю. По той простой причине, что понимаю: то, что лепим мы в группе на уроках, употребляя неподходящие предлоги с немецкими глаголами, и в сравнение не идет с поставленной в чемодан пижамой!

Потому как, на мой взгляд, понять невозможно, почему in Deutsch надо говорить «сердиться о» или «думать на», так же как и «мечтать из». А недавно на уроке один из глаголов кто-то прочел вслух так оригинально, что вместо «стрелять» прозвучало «облегчаться». Причем, не по малой. Преподавательница заалела, что маков цвет, и даже повернулась к доске, чтобы не расхохотаться. Ноблес оближ! Сочла, наверное, что сие бестактно.

Из самых лучших побуждений мы всей группой поддержали ее, сначала вроде как захихикали, а потом и рассмеялись – разрядили обстановку. Заодно и продемонстрировав, что мы щи не лаптем хлебаем, и в тонкостях языка Фауста очень даже разбираемся.

Еще здесь случается, иностранец, говоря по телефону, совершенно не отдает себе отчет, что кто-то в радиусе метров десяти может его понимать. Напротив меня в трамвае как-то уселась не особо юная, довольно курпулентная особа и, достав мобильный, набрала номер и принялась бурно обсуждать с мамой свой визит к гинекологу. Который имел быть только что, и впечатления, как стало ясно после первых двух предложений, еще не остыли. На русском языке, как вы можете догадаться.

Подробности не скрывались, потому что мама, судя по всему, задавала наводящие вопросы.
– Что? Да, мам, и титьки мне тоже потом пощупал. Что? Да нет, вроде все нормально… Нормально, говорю, зря ты переживала. Нет, маммографию не назначил…

Мне было немного неловко, но вскакивать и бежать к выходу, я, разумеется, не стала. Точно так же, как и отправляться в другой конец трамвая. Да и бесполезно это. Уверенный голос командного тембра был бы слышен даже через три ряда. Я сидела, старательно смотрела в окно и раздумывала: почему глаза мы можем закрыть, а для ушей такое устройство природа не предусмотрела? Было бы так комфортно: уметь отключать на время свое звуковое восприятие происходящего.

А еще я изо всех сил предостерегала себя – на будущее – от прилюдных приватных разговоров на родном языке.

Наверх