История двести пятьдесят вторая
Когда покидаешь город, впечатления от него превращаются в калейдоскоп: немного смещаются, что-то исчезает, что-то приукрашивается. Стамбул видится мне уже мозаично. И в первую очередь – сценками или ситуациями, мало привычными в силу своей ментальности.
Узкая мощеная улочка возле проспекта Истикляль уходит круто в гору. Собственно проспект еще спит, я иду к Галатской башне выпить стаканчик чая – люблю присаживаться в кафе с видами. Слышу мелодию в приятном голосовом мужском исполнении.
Молодой человек сидит, прислонившись к стене дома (он отнюдь не бомж и одет даже щегольски), рядом с ним – крупная, но по виду беспородная собака. Он ласково почесывает ей спину и поет, заглядывая в глаза, именно ей свою протяжную песню.
Опять проспект Истикляль, что в европейской части города, толпа народа движется безумным потоком. Идти здесь в предвечернее или вечернее время – все равно, что отдаться на волю течению. Посему послушно перебираю ногами. Вдруг из толпы выдвигается рука, крепко, но вполне вежливо оттягивает меня в сторону тротуара. Прежде, чем успеваю осознать происшедшее, по моим следам проезжает машина. Хлопаю глазами навстречу спасителю, он улыбается, вежливо кивает и спокойно продолжает прерванный добрым поступком путь.
В поисках wifi приглядываю себе кафе неподалеку от Султанахмет. Официант приглянувшегося разводит руками – они открываются только с 12. Но я вполне могу присесть за столик. Пин-код для соединения с интернетом? Пожалуйста. И продолжает расставлять столы, ненавязчиво прислушиваясь к моей телефонной беседе с супругом. Потом подходит и предлагает кофе. Как же не выпить?
Молодой человек приносит дымящуюся чашечку, пустой бокал и запотевшую бутылку с ледяной водой. Обслуживает меня и удаляется. Насладившись и понимая, что пора, отправляюсь на его поиски. Спрашиваю: сколько? «О чем вы, – доброжелательно говорит гостеприимный турок, – это было просто угощение. Если кофе понравился, заходите как-нибудь еще».
А еще молодые люди в тех краях, если они друзья, обнимаются так, что любому из европейцев что только не начнет приходить в голову. Напротив меня на скамье парохода сидели двое юношей с тонкими чертами как минимум персидских принцев и то и дело льнули друг к другу. Пригляделась – таких парочек кругом немерено. Все на этой морской прогулке, кто был с друзьями мужеска пола, то и дело закидывали друг другу руки на плечи или обнимали за шею. Принято у них так.
Запомнилась старушка неподалеку от дворца Топкапы. Одетая совершенно безупречно: в шальвары, накидки, отутюженный кафтан и еще что-то выразительное, – она разложила на тротуаре вышитые бархатные кошельки. Сидела без зазывных взглядов или заискивающих улыбок. Тихо смотрела вдаль. Ей бы матерью наследника султана быть с таким благородством внешности и осанки. А тут – кошельки, вручную вышитые, и цена – 2 лиры.
Конечно, я купила дороже. И еще постояла, привлекая внимание рассеянных туристов: смотрите, какое тут чудо! Останавливались, покупали, фотографировали. Старушка все эту суету принимала, не повернув головы кочан.
Сейчас за окном едва плюс 9, нынешний октябрь в Вене теплом не балует, и к этому еще мой, разбалованный теплом, организм, протестует против холода першением в горле и то и дело выражает потребность в носовых бумажных платках. Исправно ими пользуюсь и не верю, что пару-тройку дней назад бродила по улицам в белых брюках и легких майках. Дивен ты, мир вокруг!
