История двести сорок четвертая
Интересно, это у всех так? Сколько раз замечала: если есть какое-то дело, к которому именно сейчас почему-то не тянет, находится тысяча других, какими занимаешься – в преддверии того самого, вроде как важного, – просто с упоением. Задумала сегодня разобрать гардероб, попросту убрать с полок откровенно-летние наряды, в которых мне в ближайшее время не бродить, не мять в кустах багряных точно.
И вот, держа в уме это полезное и своевременное мероприятие, приняла ванну, немножко позанимала себя йогой, сварила суп со шпинатом, пообщалась с мужем, запустила стиральную машинку. Потом еще и отработавшую посудомоечную уже на сон грядущий разобрала. Словом, аки пчела, аки пчела. А откуда, спрашивается, такое рвение?
Да только бы не разгребать полки шкафа, убирая с глаз долой шорты и топы. Пускай еще поживут в недрах, порадуют взор хозяйки. За окном плюс одиннадцать с дождем, и обворожительная дикторша, сообщая в вечерних новостях, что «холодно не по сезону» так испуганно глядела с экрана, что к гадалке не ходи – бабье лето приказало долго жить.
Последней каплей в этой минорной тональности стало письмо от московских приятелей, юной семейной пары, которые задумали в октябре рвануть на Крит и спрашивают у меня, любительницы греческих островов, в каких числах лучше и куда именно.
Расписывая им прелести юга острова, увлекаюсь: вспоминаю, как брала напрокат машину, останавливалась у придорожных харчевен, глотала обжигающий кофе из чашек-наперстков. Покупала в лавках каменно-твердый соленый сыр, отливавший изумрудом. С таким именно, непортящимся месяцами, выходили в плавание когда-то Ясон и Одиссей.
В моем холодильнике это чудо лежало потом чуть не до весны, лишь по особым праздникам я отпиливала от зеленоватого комка крошащиеся кусочки.
И еще было на Крите особо легкое вино – Ретцина. Белое, терпковатое и абсолютно не хмельное. Под маленький кувшинчик я однажды заказала хозяйке таверны, одетой почему-то в глубокий траур, самое дорогое блюдо. Это было мясо на решетке, сортов пяти-семи разных, не меньше. Заказала исключительно потому, что хотела сделать Марии приятное: она была так грустна, а посетителей других вообще не было.
А затем, распробовав, втянулась, не стесняясь, смаковала, и вдобавок усадила хозяйку за свой столик. Мы разболтались – насколько позволял ее английский, и она даже улыбалась, а на прощанье вынесла мне уже к машине огромный плод граната.
Я берегла его вместе с древнего рецепта сыром. Сначала в холодильнике, потом выложила на книжную полку, но есть не стала. Жарко отапливаемая зимняя квартира как-то незаметно и совсем быстро превратила плод в погремушку. Кожица стала твердой, а, если потрясти, внутри тихо позвякивают высохшие гранатовые косточки.
Наверное, если бы я могла вспомнить адрес, по которому приютился на каком-то из горных склонов ресторанчик Марии, то непременно отправила бы к ней своих московских приятелей. Одно блюдо из ее кулинарного репертуара стоит десятка рассказов о прелестях Крита.
