История двести пятая
Он сидел на скамье и лениво щурился на солнышко, всем своим видом выражая довольство жизнью. Короткие кожаные штаны, грубой вязки гольфы до колен, полу охотничья куртка из валяной шерсти. Удивительно, как жители западной Австрии умудряются органично выглядеть сегодня в костюмах эпохи своих давних-предавних предков.
Похоже, виллу композитора Франца Легара туристы штурмом брать не собирались. Мы с супругом, да еще одна пара из Баварии – вот и весь сонм желающих попасть на экскурсию в субботний июньский день.
Ровно в два часа смотритель поднялся, поправил шейный платок (еще одна деталь костюма, этакая капля щегольства) и пригласил нас в дом. Большой, двухэтажный, стоит в самом центре курортного городка Бад-Ишль и выходит окнами на набережную реки Траун. Более козырного и дорогого места в эпоху композитора просто не существовало.
Собственно, имя композитора не Легар (как принято говорить по-русски), а Лехар, причем с ударением на первый слог. Но, очевидно, к букве «х» в нашей родной речи несколько предвзятое отношение, потому что все немецкие имена в русском варианте безоговорочно меняются на «г». На самом деле и поэт Гейне был Хейне, и композитор Гайдн именовался у себя на родине Хайдн. С Гитлером, кстати, то же самое – Хитлер он.
Франц Легар был и сам капельмейстером и сыном полкового капельмейстера. Чувство ритма врожденное, музыкальная одаренность – вне любых похвал. Между прочим, его самая первая опера «Кукушка» была навеяна русской реальностью. Политический ссыльный и его возлюбленная бегут из ссылки по весне, заслышав в роще первое «ку-ку».
А вот венская и настоящая мировая слава пришла после сочинения блестящей «Веселой вдовы» в 1905 году. Эта оперетта стала воплощением легаровского стиля в музыке, который он искал довольно долго. Оперетта покорила мир: Вена, Берлин, Париж, Россия, Япония, Америка. Смотритель виллы уверяет, что композитору в расцвете его славы не было равных. Он стал не просто богатым человеком, но превратился в одного из самых богатых жителей Австро-Венгрии.
А почему вилла в Бад-Ишле? Куда как проще – шерше ля фам! Он отдыхал здесь как-то и встретил Софи Мет, бывшую тогда замужем. Влюбился безоглядно, купил виллу и примыкающий к ней еще один дом: они стали жить гражданским браком, потому как в эпоху кайзеровской монархии официально развестись было практически невозможно. Поженились уже после первой мировой, а жили здесь до самой смерти.
Фашисты не тронули ни Легара, ни Софи (хотя она была еврейка, после аншлюса Австрии и до окончания второй мировой войны всегда носила при себе ампулу с цианистым калием).
Вилла сохранилась нетронутой: с коллекциями французской и английской мебели – в каждой комнате выдерживался свой стиль; со средневековыми деревянными скульптурами святых, с коврами иранской работы. Пытливая пара баварцев с большим интересом осматривает технические новшества тех времен. Легар мог позволить себе все: и модернизированную ванну с душем в том числе.
Всех нас умилили весы – самые обычные, со стрелкой и циферблатом – на таких когда-то на рынках фрукты взвешивали. Композитор или его супруга становились на металлическую полочку, стрелка на циферблате приходила в движение, а поскольку стоя разглядеть ее не представлялось возможным, к циферблату под углом было прикреплено зеркало. В нем и отражался килограммовый результат.
– А куда сливалась сточная вода? В реку? – любопытствует баварская фрау.
Смотритель надувается так, что сохранность и целостность его охотничьей войлочной куртки явно под угрозой. Глаза за стеклами очков без оправы становятся в два раза больше.
– В какую реку? В наш Траун? Ооо! Вы не где-нибудь, а в кайзеровском Бад-Ишле, liebe Damen und Herren! Наш город был электрифицирован и оборудован канализацией еще в самом начале двадцатого века.
Конечно, он ведет экскурсию не без юмора. В спальне Легара, где композитор скончался в 1948 году, стоит солидная, но явно не двуспальная кровать, потому как у хозяина с супругой были разные опочивальни. Смотритель рассуждает о том, что все супружеские ложа с годами становятся слишком широкими для отдыхающих на них от дневных забот пар. И поэтому сначала сужение, а потом и разделение кроватей – вещь в семейной жизни самая что ни на есть обыкновенная.
Здесь же в спальне стоит огромный шкаф с подарками композитору. Позолоченная дирижерская палочка в футляре, фигурки, пресс-папье, памятные знаки. На второй полке – кубок с оправой из крупных рубинов, который сразу почему-то привлекает мое внимание. Ободок из алых камней ни дать ни взять – украшение на шапке Мономаха.
– Да, вы не зря его разглядываете, – смотритель, еще в начале экскурсии выпытавший у всех, откуда они родом, глядит на меня понимающим взором. – Подарок Легару от императора Николая II. Изумительная вещь, правда?
А то! За подарки наших венценосных особ, да еще вдали от России, мне лично никогда не бывает стыдно. Уже по окончании знакомства с виллой подхожу к господину экскурсоводу и интересуюсь: был ли какой-то особый повод у Его Императорского Величества для подарка австрийскому композитору?
Оказывается, нет. Просто Легар приезжал в Россию. Дирижировал, оперетты шли с успехом. Конечно, хозяин земли Русской не мог обойти вниманием это событие. На прощанье Легару преподнесли кубок: дорогой, значимый и величественный. Совсем как наша держава в ту далекую пору.
