История двухсотая
У меня до сих пор нет однозначного мнения: надо ли приучать (иногда авторитарным образом) детей к чему-то, что самим взрослым видится хорошим. Впрочем, правило непременно выбираться в выходные на природу, существовавшее в нашем с сестрой детстве как незыблемое, кажется мне замечательным. Невзирая на погоду, настроение или любые уважительные причины, папа вывозил нас за город просто в приказном порядке. И мы бродили, выгуливались.
Менялись страны, менялась собственно жизнь и разглядываемые пейзажи: Йзерские горы, парк Архангельского, Серебряный Бор, дуга океанского прибоя… Привычка осталась. Здесь, в Австрии, любимым местом для прогулок стал лесопарк Lainzen Tiergarten. Бесконечный, всегда разный, с чащами, ручьями, кабанами и кайзеровской виллой в придачу. В нем запрещено ездить на роликах и великах – можно лишь ходить пешком и наслаждаться.
В первый же по-настоящему солнечный июньский день (пора ливней и дунайских потопов отходит в историю) мчусь туда и брожу самозабвенно, до солнечных зайчиков и легкого кислородного головокружения. Цветет жасмин, благоухает липа, расцветают улыбками лица навстречу: суббота для венцев явно задалась.
Что же удивительного в том, что и воскресным утром меня опять потянуло туда же? К тому же в этот раз компанию разделяет Ева, моя приятельница по русско-немецкому тандему. Мы встречаемся с ней с удовольствием и пользой: один раз общаемся только по-русски (Ева не хочет забывать отлично когда-то выученный язык), в следующий раз – шпрэхаем исключительно Deutsch.
Прогулка получается грандиозной: сначала мимо вольера с ланями и муфлонами, потом тропинкой к вилле (розовые кусты в ее дворе пряно благоухают на солнце), затем долго вдоль оврагов в сторону избы-ресторана, где задумано отдохнуть, освежиться и подкрепиться.
Обратный путь выбираем обходный, чтобы растянуть удовольствие, хотя ноги уже тихо гудят. Как, между прочим, и языки, которые мы усердно упражняем по-русски. С Евой легко: она пару лет работала переводчицей в Москве, еще год – в Тбилиси. Со смехом признается, что первое время никак не могла привыкнуть к манере российских барышень наряжаться для будничного офисного дня как для похода в оперу. Потом вроде как втянулась. А в Вене снова быстро на этот счет расслабилась.
Мы обсуждаем погоду, подмосковные усадьбы, «Героя нашего времени», дуэль Пушкина, императора Франца-Иосифа и Одиссея с Гермесом. Солирую, пожалуй, все же я – по языковой причине. И в какой-то момент задаю вопрос: отличительная черта австрийского характера – какая она?
Ева призадумывается, а потом отвечает: неуверенность и стеснительность. Всегда с поправкой на общественное мнение. Она даже полагает, что Фройд (в Вене произносят именно через «о») развернулся здесь вовсю по причине наличия суперблагодатного человеческого фактора. То бишь такого количества комплексов, как у австрийцев, не сыщешь больше ни у одной другой нации.
Конечно, Еве интересна и моя точка зрения. Как выясняется, они у нас не совпадают в смысле причин, зато удивительно перекликаются в смысле манеры поведения. По-моему, самое характерное в австрийцах – закрытость. Застегнутость на все пуговицы и этакий извечный «ноблес оближ». Правда, то, что это проистекает от неуверенности и комплексов, мне в голову не приходило.
Зато вот стержень русского характера видится нам обеим абсолютно одинаково. Я формулирую его как безоглядность. Для Евы это новое слово, поэтому пара минут уходит на разъяснение и даже демонстрацию: как это выглядит, когда человек постоянно оглядывается назад. Зато потом она радостно хохочет: точно! Русские – абсолютно безоглядные.
У меня, правда, вертится на языке еще и «без царя в голове», но оставляю эту многоумность за кадром, поступая так, может, и не безоглядно, зато из лучших побуждений.
