История сто девяносто четвертая
Накрывшие Европу холода стороной Вену не обходят. Погода сегодня реально не майская: пронизывающий ветер крутит все, находящееся на улицах, с такой силой, что хочется избавить его от своего присутствия сразу и надолго. На урок немецкого в нашей группе прибывают всего четверо – придунайские холода подкосили?
Но запланированную экскурсию в ООН, часть которой квартируется в австрийской столице, никто не отменяет. И вот убогой группкой, сгибаемые порывами и шквалами, стойко бредем к Ubahn.
Собственно здания всемирной организации видны отовсюду – они, как и положено произведениям архитектуры, вдохновленным американской идеей, скребут небеса с завидной лихостью. Больше чем полторы сотни флагов развиваются в округлом дворе: все расположены в строгом порядке по странам от Афганистана до Зимбабве (по алфавиту, от A к Z).
Попасть на территорию можно лишь при предъявлении официального удостоверения личности, поэтому милого израильского юношу из нашей группы, пришедшего со школьным удостоверением, не допускают к экскурсии.
Остальным выдают электромагнитные бейджики, и мы проходим привычный для всех аэропутешественников распоясанный контроль, складывая ремни, телефоны и куртки в гигантских размеров черные корыта. Спасибо хоть разуваться не надо.
Нас встречает экскурсовод, говорящая по-немецки с таким характерным для «среди березок средней полосы» звуком «р», что мне и минуты ее речи довольно, чтобы понять: передо мной соотечественница. Ее рассказ и собственно экскурсию никак не назовешь блестящей. Какая-то информация в наличии, а вот вдохновения нет и в помине.
Входим в центральный круглый холл, откуда лучами расходятся коридоры в разные подразделения. При входе в витрине выставлена медаль Нобелевской премии (борьба за мир, а что же еще в ООН может и быть?) и собственно диплом, вся левая сторона которого занята оригинальной картиной. Как объясняют нам – для каждого лауреата она пишется своя.
Стены холла увешаны оригинальными подарками ручной работы, преподнесенными почтенной организации народами разных стран. Сирийские ковры, японская роспись золотом по шелку, какая-то немыслимого блеска чеканка монгольского происхождения.
Удивляет одна деталь дизайна: двери в офисные кабинеты и подсобные помещения окрашены ярко-оранжевой краской. Так было модно в девяностые, когда, собственно, и строился комплекс. Ощущения в лифте, тоже оранжевом внутри, чрезвычайно оригинальны – так, наверное, чувствует себя кукла в подарочной коробке.
Еще здесь полным-полно инсталляций. Два огромных панно утыканы патронами, пистолетными стволами, магазинами от автоматов. На плакатах по соседству – дети и подростки с оружием. Речь идет о деятельности ООН, препятствующей участию несовершеннолетних в войнах. В секторе по борьбе с наркотиками – опутанные цепями пластмассовые манекены, в атомном секторе – карта земного шара с мигающими разноцветными лампочками. Они показывают, в какие годы в каких точках планеты проходили испытания ядерного оружия.
Потом нас ведут осмотреть один из залов заседаний. Шесть стеклянных кабин расположены с тыльной стороны президиумного стола. Это места для переводчиков, деятельность которых здесь особенно важна. Всего официальных языков в организации шесть: английский, французский, русский, испанский, арабский и китайский. Кто-то из группы интересуется на предмет немецкого. Увы, нет его в списке.
Ответственность на толмачах огромная: если неправильно переведено что-то с языка выступающего, то эта ошибка автоматически множится в переводах других. Именно поэтому переводчику не позволено работать более трех часов в день, чтобы внимание было предельно сконцентрированным. Нашу группу впечатлила озвученная экскурсоводом сумма: если по делам ООН квалифицированного специалиста по языкам отправляют в командировку, то его дневной заработок составляет 1000 евро.
Что до языков, звучащих непосредственно в здании, им действительно несть числа. За полтора часа, проведенных там, мы услышали столько непонятных наречий, сколько никогда доныне. Пестрая смесь одежд, лиц, цветов и оттенков кожи. Собранные в точке земли представители разных ее уголков, даже названия которых мы, возможно, никогда не услышим. Впрочем, зачем загадывать?