Ворота Иштар

  • 28 марта 2013 |

История сто пятьдесят девятая

Вы знаете хоть одного человека, который любит стоять в очередях? Вот и я тоже – нет. Целый час, проведенный перед кассой берлинского музея «Пергамон», показался вечностью. Сначала на морозе, потом внутри здания, на переполненной охочими до искусства туристами лестнице. Раз десять мы с Магдаленой порывались уйти, но было жаль уже потраченного в унылом топотании на месте времени. Путеводитель особо не вдохновлял: коллекция древностей. Мало ли перевидала я их? В «Эрмитаже», Пушкинском, Лондоне, Афинах, Риме, не говоря о Луксоре и добром десятке дворцов махараджей.

Зажав в кулачках долгожданные билеты и нацепив наушники, мы движемся коридором по указателю. Открываем белую дверь и – замираем обе. Потому что оказываемся у подножия храма. Античного. Огромного! И крутые мраморные ступени ведут вверх к алтарю, и на этих ступенях стоят, сидят и за малым не озираются такие же, как мы, впечатленные зрелищем японцы, французы, англичане, немцы.

И называется все это чудо «Пергамон» – по имени древнего города, знаменитого когда-то своим храмом. Все, что осталось от него (барельефы, колонны, алтарь) было вывезено в двадцатые годы прошлого века для берлинского музея. И собрано на основе каменных каркасов в натуральную величину, к которым крепились древние скульптуры. И все это «вооот такой ширины и вооот такой вышины» – такой, что при взгляде от алтаря вниз голова кружится.

Мы ходим, разглядываем, слушаем. Понимая, что аудиогид на Deutsch полезен для моего изучения немецкого, но никак не годится сейчас на уровне информативном, я возвращаюсь в вестибюль – скромненько меняю язык на русский.

Новое потрясение в следующем зале – огромные аркады богатого когда-то города Милет, семнадцатиметровые по высоте и уже не просто в натуральную величину, а самые что ни на есть настоящие. Со статуей Аполлона в нише, с надписями, высеченными на стенах, довольно, причем, бесхитростными. Вся эта красота располагалась когда-то у входа на городской рынок (как бы я хотела взглянуть на архитектурные украшения других сооружений Милета). И вот на стене выбито: меняла желает себе счастья, купец, расположившийся неподалеку – прибыли. А безголовый и абсолютно безупречный торс божества по соседству лишен какой бы то ни было подписи. Что ему желать и что ему вся суета мира?

– Liebe Lika, – шепчет мне изумленная изобилием античности Магдалена, – вы же были в Греции. Там вообще хоть один камень с древних времен еще остался?

Оставляю подругу любоваться Аполлоном и тихо двигаюсь дальше. Чтобы через минуту также тихо сесть (или осесть?) на деревянную скамью и замереть. Знаете, что передо мной? Ворота Иштар. Те, которые вавилонские. И про которые читала я когда-то, замирая в пору собственного впечатлительного детства, в романе «Таис Афинская». Царь Навуходоносор приказал построить их, чтобы навеки прославить свой богатый город и себя, потому что ничего краше этих ворот не знал и не мог себе представить весь древний мир.

Синяя, беспредельно синяя изразцовая плитка (сколько тысяч лет?). По ней орнамент и фигуры единорогов и драконов, причем фигуры выпуклые (как изготовляли изразцы, как подгоняли кирпичи?). У каждого единорога – свое, особое выражение и свой взгляд.

Я говорю это вполне осознанно, так как уселась на скамью и разглядывала одного, оказавшегося напротив. А через пару минут, нацелив на него камеру айфона, поняла, что и он меня разглядывает. И, между прочим, куда бы я ни пошла, его глаз за мной следовал.

Во дворце Павловска есть картина с Амуром, который смотрит на вас, в какую бы точку зала вы не отправились. Мой единорог проделывал тот же фокус. И еще – на экране камеры и без того яркая плитка ворот начинала светиться и отливать уже бирюзой.

Хвала археологам и ученым, по кирпичикам и кусочкам собравшим остатки этого чуда в начале прошлого века в Ираке! Весь рисунок орнамента удалось установить (паззлы отдыхают!) по древнему драгоценному золотому ожерелью, на котором ворота Иштар были изображены в точности. И потом сотни деревянных ящиков с плитками были упакованы, отосланы в Берлин и собраны здесь в ворота.

Конечно, я охотно кинулась бы потрогать стены, видевшие Навуходоносора, Александра Македонского со товарищи, царицу Семирамиду и еще немыслимое количество героев древности. Но не стала. Сделала несколько снимков, покружила по залу, потом опять вернулась к воротам Иштар уже из другого зала и еще раз посидела на скамейке. Напротив единорога. Больше всего на свете в эту минуту мне хотелось, чтобы он мог говорить.

Наверх